Антигрузинская кампания в России — это насаждаемый сверху шовинизм, угрожающий будущему страны, пишет Григорий Охотин в журнале "Корреспондент".
Киевский приятель позвонил обеспокоено: "Жив? У вас же там погромы". Жить-то — живу, с пятым пунктом повезло, но вот объяснить, что происходит в России, все равно весьма сложно. Еще в сентябре Россия как будто жила в другом мире — со своими проблемами в экономике, со своими перегибами в риторике, но — без варварства. Чечня, откуда во многом идут все тенденции российской политики, — за скобками общественного внимания, так что у нас действительно стабильность, особенно в Москве с ее растущей буржуазностью. Сидя в столичном кафе с wi-fi, наполненном миловидными девушками и пестрящем иностранцами, с хорошей музыкой и европейским сервисом с трудом можно поверить в то, о чем пишут газеты — в "грузинский погром": происшедшее слишком напоминает нацистские чистки, чтобы быть правдой в сегодняшней России.
Но "грузинский погром" — все же сегодняшняя российская реальность.
Началось все вполне стандартно — в ответ на действия Грузии Россия ввела экономическую блокаду соседа: отменила почтовое и транспортное сообщение, перекрыла остатки импорта. Вслед за этим кому-то пришла недурная идея — перекрыть денежные переводы в Грузию, которые, по разным данным, составляют от $ 300 млн до $ 1,2 млрд ежегодно. Тут-то в дело и ввязались правоохранительные органы.
Для начала — проверили казино, возможно имеющие отношения к грузинским ворам в законе, а там уж понеслось: сначала преследованиям начали подвергаться все грузинские бизнесы, а затем — все грузины, вне зависимости от рода занятий и гражданства.
Масштабность кампании оценить сложно, но то, что она была наиболее массовой из всех новейших российских антикампаний, уже очевидно: в некоторых школах перестали учить грузинских детей, грузинские рестораны закрылись на неопределенное время, налоговая занялась доходами российского писателя-детективщика Бориса Акунина (он же — Григорий Чхартишвили). Проблемы возникли даже у скульптора Зураба Церетели, видного члена околовластного истеблишмента, — под шумок Счетная палата опубликовала результаты проверки Академии художеств, которую тот возглавляет, и нашла неувязочки.
Как это стало возможно?
В 2003 году тоже мало кто верил в арест Михаила Ходорковского даже после того как "дело ЮКОСА" шло уже во всю, и партнер олигарха Платон Лебедев сидел в тюрьме. В 2005-м все еще не верилось, что отношения между Украиной и Россией перейдут в фазу экономической войны. Но все это уже произошло, и задним числом становится понятно, что события эти были предсказуемы. Путин — популист: россияне действительно хотели, чтобы "вор сидел в тюрьме" — им дали "дело ЮКОСа", хотели почувствовать себя сильными — им дали идею "энергетической сверхдержавы" и газовую войну с Украиной. Опираясь на общественное мнение, отчасти — но лишь отчасти — его и формируя, власти достигают своих собственных целей: все предыдущие кампании лишь прикрывались общей идеей, направлены же были против конкретных людей, компаний и политиков. Но с каждым разом власть наращивает градус истерии — во время украинских президентских выборов российское телевидение работало против конкретных политических сил, украинцы же наоборот получили привилегии с царского плеча — срок регистрации в России продлили до 90 дней. В грузинском случае внешнеполитические действия Кремля переползли в политику внутреннюю, и антигрузинская кампания обрела массовость — бьют уже не по конкретным врагам власти.
Принято считать, что общественное мнение формируется властью чуть ли не полностью — карманное телевидение это позволяет. Но процесс, на самом деле, взаимозависимый — власти прислушиваются к населению, население же слушает власть. Я верю, что посредством медиа можно убедить кого угодно, что некое чужое государство — враг, но едва ли можно заставить поверить каждого, что твой сосед грузинского происхождения, даже если он лечит всю твою семью на протяжении десяти лет, бандит. Собственный опыт всегда важнее медиа — до тех пор, пока накал страстей не начинает зашкаливать.
Но страсти как раз и можно подогреть. Российская власть, специально или по недоумию, создала такую ситуацию, когда не только в сознании россиян, но и вокруг них — только враги. Балтийские страны — враги, Польша — враг, Украина — враг, США — без комментариев, теперь — Грузия. Это не моя реконструкция, а опросы общественного мнения — ту же Грузию в 2001 году врагом считали 7% россиян (ВЦИОМ), летом этого года — 44% (Левада-Центр). В советские времена врагом был прогнивший Запад, но реального воплощения врага — людей с Запада — почти никто не видел. Сегодня враги — вокруг нас, внутри страны.
В новом российском фильме Изображая жертву есть характерный диалог. Один персонаж говорит другому, что лаваш — вкуснее хлеба, а пекут лаваши сами знаете кто. Вывод такой: если им дадут приказ, то все мы — трупы. При таком мироощущении достаточно даже не приказа, а слабого кивка в телеэфире, чтобы начался настоящий, кровавый погром.
Сигнал-приказ был — слова Владимира Путина о необходимости наведения порядка на рынках с целью защиты интересов "коренного населения России" были показаны по телевизору в начале октября. Надо благодарить Бога, что сработало это пока только на чиновниках, начавших повальные проверки, — летом сигнал был гораздо сильнее: телевидение, полностью контролируемое властью, и газеты растиражировали печально известный случай в Кондопоге, где местные жители разгромили рынок и другие бизнесы выходцев с Кавказа. Будь шовинизм действительно силен среди россиян, то к сегодняшнему дню правоохранительным органам было бы уже некого преследовать. Так что происходящее в России правильно называть не национализмом, а сталинизмом — шовинизм насаждается сверху, и он скорее не национален, а по-сталински критериален: вчера на месте грузин были правозащитники и олигархи, завтра окажутся врачи или еще какие-нибудь меньшевики.
Но стоит все же выглянуть из Москвы гламурной и буржуйской, не желающей верить ни во что плохое, и в кои-то веки посмотреть на два шага вперед — сегодняшний властный "сталинизм" завтра окажется народным национализмом: согласно сентябрьскому опросу Левады-Центр, 52% россиян поддерживают тезис о России как "государстве русского народа". Как ни странно, такое положение — одновременно и шанс для возрождения страны: нацию может объединять не только ненависть, но и борьба с ней. Кондопога и антигрузинская кампания — тест на вшивость для каждого россиянина, и от того, как среагирует население, будет зависеть будущее России. Пока реакция нейтральная — нет ни стихийных погромов, ни массовых протестов: пока нет драки, потягивать коктейль в баре и танцевать — гораздо увлекательнее.
korrespondent.net/main/167844/
Оставить комментарий